Изобильная Авунда

При проезде по Романовской дороге, находящейся в Крымском природном заповеднике, часть экскурсионного пути проходит мимо живописного ущелья, называемого в народе «Сказочным». Более официально это ущелье именуется «Кастополь», или «Авунда», видимо, по названию горы Авунда, или Авинда.

Еще во времена СССР на этом участке дороги снимали известный всем послушным детям художественный фильм «Королевство кривых зеркал». В 1990-е годы здесь проходили съемки эпизодов фильма «Маски шоу. Маски в партизанском отряде», когда на дороге стояла полосатая будка с шлагбаумом и солдаты вермахта пугали своим видом заграничных туристов из Германии. Если посмотреть на Аю-Даг (Медведь-гору) в месте соединения Гурзуфской и Никитской яйлы, где с одной стороны находится ущелье Авунда, а с другой – ущелье Уч-Кош, то можно сделать замечательные снимки Медведь-горы, выглядывающей из крутого обрыва двух возвышенностей. Справа это будет остроконечная вершина горы Авунда, высотой 1474 м над уровнем моря, расположенной в 5 км от Гурзуфа и являющаяся самой высокой горной вершиной Никитской яйлы. Внизу, в глубоком ущелье, течет 9-ти километровая река Авунда, впадающая в Черное море в Гурзуфе. Всезнайка-Интернет сообщает, что вначале XIX века реку в низовьях называли – Сюнарпутан (что с греческого переводится как «вода снеговой реки»), или Салгир. Выше по течению река имела название Аунда-Узень, а в самых верховьях – Аунда. Похоже, что именно эта река имеет отношение к тем спорам пушкинистов, которые никак не могут определиться, какой же Салгир воспевал знаменитый поэт в Крыму: Симферопольский или Гурзуфский? В пользу гурзуфской версии спорщики приводят тот факт, что река эта (Авунда) впадает в море возле гурзуфского домика, в котором останавливался в свое время А.С. Пушкин. А в переводе с крымскотатарского «Салгир» часто переводится как «горная речка» и используется как нарицательное название крымских рек.

В «Воспоминаниях о Крыме» издания 1884 г. княжна Елена Горчакова описывает такой случай:

«Тому назад три года случилось на этом мосту страшное несчастие. Мне рассказывала об этом дочь русской женщины, у которой мы брали молоко.

– «Раз осенью, – говорила девочка, – мы с мамой полоскали бельё, в Алуште ещё дождя не было, но над Палат-горой (одно из названий Чатыр-Дага) стояла чёрная туча, и утром татары говорили, что «Салгир придёт».

– «Как Салгир? – спросила я, зная, что Салгир вытекает из скал недалеко от Чатыр-Дага, но течёт в противоположную сторону к Симферополю и впадает в Сиваш, – ведь эту речку зовут Улу-Узен?»

– «Нет, это Салгир, – повторила девочка, – все здесь её зовут Салгир» (потом я узнала, что по-татарски «Салгир» значит река).

– «Мы кончили полоскать и стали собирать бельё в корзину. Вдруг поднялся ветер, зашумела вода, и татары, стоявшие на горе выше нас, закричали: «Салгир идёт, Салгир идёт!..»

«Мы бросили корзину и пустились бежать на гору к хате. Когда мы были на горе и посмотрели вниз, река уже дошла до нижних сучьев большого ореха, и нашего плотика и белья не было видно; их стащила вода. Всё бурливее и темнее становилась река и несла с собой в море всё, что ей попадалось: брёвна, доски, кусты и деревья. Тут пошёл дождь, и мы побежали к морю посмотреть, как Салгир бурлит, к берегу нельзя было подойти, мы влезли на горку и оттуда увидали, что большой мост до перил уже залит водой. Народу собралось много. Вдруг закричали, что по ялтинской дороге едет коляска тройкой с барынями. Кто говорил, что она ещё успеет переехать через мост, другие кричали, чтоб не ехали – утонут. Коляска ехала очень скоро, но река шла ещё скорее. Кричали ямщику, чтоб он остановился на том берегу, махали ему платками, но море и ветер шумели – должно быть ничего не слыхал, и не видал, «сердечный», – да как погнал лошадей на мост во весь опор, а волна стащила его с козел, да понесла коляску и лошадей прямо по устью реки к морю. Море так высоко поднялось, что заливало весь берег и смешалось с рекой, так что ничего нельзя было разглядеть, только через неделю выкинуло на берег одну лошадь; коляска, другие лошади и люди, верно, пошли ко дну, как не искали, нигде ничего не нашли».

– «Неужели нельзя было их спасти? Что ж делал народ?..»

– «Народ!.. разве поделаешь что-нибудь с такой силой. Когда Салгир идёт, что можно делать?»

Кстати, если вспомнить о реке Салгир, протекающей по Салгирской долине Симферопольского района, то никогда ранее, вплоть до распада СССР, здесь не было человеческого жилья. Видимо, местное население знало, что время от времени, спускаясь с гор, «Салгир идёт» и смывает всё на своем пути. Поэтому в долине Салгира раньше располагались только сады и пастбища для скота. Тогдашний лесничий Альминского лесничества Крымского заповедника Сергей Холодов вспоминает, как летом 1980 или же 1981 года он ехал по троллейбусной трассе и в районе сёл Лозовое и Пионерское вышедшая из Салгира вода начала заливать двигатель его мотоцикла. Во время заселения этих земель в начале 1990-х годов, старожилы предупреждали заселявшихся о возможных паводках и наводнениях, но их никто не слышал. Видимо, прервалась связь нынешних крымских татар с их предками, которые в случаях таких паводков и говорили по всему Крыму, что «Салгир идёт»!

Так что у сторонников версии про реку Авунду, о которой А.С. Пушкин мог сказать «Брега веселые Салгира», есть свои резоны. К тому же, воображение молодого Пушкина в 1820 г. мог поразить скорее бурный поток горной Авунды, чем более плавное обычно течение симферопольского Салгира.

Многие крымские путеводители утверждают, что топоним «Авунда» до сих пор не расшифрован. А все дело в том, что большинство топонимов ЮБК имеет греческие, или же тюркоязычные корни, и это название (что Авунда, что Авинда), никак не переводится ни с греческого, ни с крымскотатарского языков. Поэтому принято считать, что название это пришло к нам от древних тавров, населявших эти места вплоть до первых веков н.э.

Но, может быть, вопрос с названием «Авунда» стоит поискать и в других источниках? Известно, что Таврика некоторое время находилась под управлением Великого Рима, который использовал полуостров в том числе и как место ссылки своих «государственных преступников», многие из которых впоследствии стали христианскими святыми. Так, в 98 г.н.э. в Инкерманские каменоломни был сослан четвертый папа Римский Климент I, проповедовавший в Таврике и принявший мученическую смерть в Херсонесе. По одной из крымских легенд римским императором Карином сюда были сосланы, предположительно в 284 году, святые врачеватели бессребреники Козьма и Дамиан, в честь которых у одноименного водного источника основан православный монастырь Козьмы и Дамиана, расположенный в Центральной Котловине Крымского природного заповедника.

Известно, что в Таврике со II века н.э. стояли римские гарнизоны, охранявшие побережье от морских разбойников, которыми в большинстве своем считали именно тавров. Плаванье в те времена было в основном каботажным, и большинство купеческих кораблей шло из Рима с грузом вина, оливкового масла, гончарных изделий, оружия и украшений в одну сторону. Рабов, зерно, шкуры или рыбу в обратную сторону перевозили недалеко от берега, где эти корабли зачастую подвергались дерзким ограблениям со стороны местных тавров. Рим даже прислал однажды для борьбы с этими пиратами целую Равеннскую эскадру, которая, наведя порядок на побережье Таврики, оставила там несколько военных гарнизонов. Один из таких гарнизонов стоял как раз невдалеке от современной Алушты, возможно на мысе Плака, который словно создан природой для обустройства там неприступной крепости. А у тогдашних римских солдат были разные имена, и в том числе имя «Авундий», означающее в переводе – «изобильный». Может быть, именем такого военного и была названа гора, которая могла использоваться в те времена, как блокпост, или наблюдательный пункт для обзора местности. К тому же невдалеке, через Гурзуфское седло, там, где археологи раскопали знаменитое гурзуфское Таврское святилище, проходила древняя караванная дорога с Партенита, а потом и Гурзуфа, мимо пещерных городов в Херсонес. И эту дорогу нужно было как-то контролировать.

Но возможно и несколько другое происхождение этого названия, например, от имени христианского мученика, Авундия Римского, умершего в 258 г. и пострадавшего в гонение императора Валериана. Во времена распространения здесь власти Византии начали строиться Алушта и Гурзуф, а тогдашний Крым – Тавриду охватила массовая христианизация, поскольку христианство стало единственной официальной религией Второго Рима. Ай-Петри – святой Петр, Ай-Даниль – святой Даниил, Ай-Тодор – святой Фёдор. Эта тенденция могла подойти и горе Авунда, в честь Авундия Римского. Тем более, что имеется также предположение, что название может происходить от исчезнувшего византийского монастыря, или церкви Святого Авундатия, расположенного невдалеке в средневековые времена. Сейчас трудно сказать, в честь какого именно Авундия, или Авундатия могло здесь появиться церковное строение. Возможно также, что это был умерший в 564 г. исповедник святой Авундий, служивший ризничим в соборе святого Петра в Риме, день памяти которого отмечается 14 апреля. Известно, что по молитвам святого Авундия случилось исцеление от подагры. И если виноградное вино, злоупотребление которым приводит к этой болезни, уже производилось в долине реки Авунда, то монастырь, или храм в честь этого святого был тут весьма кстати.

Вглядываясь в богатое историческое прошлое Партенита, Гурзуфа, плодородную долину, выходящую из сурового, неприступного ущелья, орошаемую рекой Авунда, виноградники, расположенные невдалеке от скалы Красный Камень и давшие миру знаменитое вино «Мускат белый Красного Камня», мы можем с уверенностью сказать, что долина реки Авунда поистине может считаться изобильной долиной! Авунда – значит изобильная!

Андрей ПАРШИНЦЕВ, научный сотрудник Крымского природного заповедника

Фото автора

Газета "Алуштинский вестник", №26 (1461) от 11.07.2019