Севастополь

Гостиницы; извозчики; бульвары; загородные прогулки. – Театр, купальни, почтовая и дилижансная контора. – Южная бухта, Большая и Артиллерийская; улицы. – Население и экономический рост Севастополя. – Храм св. Владимира; Братское кладбище; следы войны. – Севастопольский порт; ряд бухт по берегам. – Эллинги и доки; броненосцы и канонерки. – Старый Ахтиар; основание и развитие Севастополя до Крымской войны. – Оборона Севастополя. – Климат; почва

 

СЕВАСТОПОЛЬ (44°37' северной широты и 51°11' восточной долготы). Город портовый и отдельное градоначальство.

Гостиницы: «Северная» на Нахимовском проспекте; номера от 1 до 8 рублей; «Киста» у Графской пристани, на бульваре, у самого моря; «Гранд-Отель» на Екатерининской улице, рядом с пароходной пристанью, номера от 1 до 8 рублей; Ветцеля на Екатерининской улице, близ бульвара, номера от 1 до 5 рублей; «Европейская» на углу Корниловской площади и Артиллерийской бухты, дом Лукомского; «Бельвю» на Нахимовском проспекте; номера от 75 копеек.

Кроме перечисленных лучших гостиниц в городе имеется еще 7 или 8 второстепенных, но рекомендовать их нельзя.

Извозчиков много (фаэтоны и дрожки); они стоят на биржах: близ Графской пристани и у базара на Морской улице. В Севастополе и его окрестностях во многие места можно ездить на яликах (лодках). Ялики стоят всегда у Графской пристани. Такса для извозчиков: в час 50 коп. (ночью с 12 часов – 60 коп.), за следующие полчаса – 25 коп.; конец – 20 коп.; на окраины (по черте 5-го и 6-го бастионов) – 25 коп. К вокзалу и с вокзала – 50 коп. с 2 пассажиров с багажом и 75 коп. – с 3 и 4 пассажиров. Катание в городе – 80 коп. в час.

Такса для яличников: на рейд к любому из судов с 5 человек 30 коп. за конец, в оба конца – 50 коп.; катание не менее 2-х часов – по 30 коп. в час; за целый день (от восхода до захода солнца) – 2 руб. за ялик с 1 гребцом и 3 руб. за ялик с 2 гребцами. В Инкерман и обратно с простоем в 1 час – 1 руб. 25 коп.; в один конец – 75 коп.

Для гуляния в Севастополе имеется на берегу моря Приморский бульвар. На этом бульваре в красивом павильоне помещается Яхт-клуб и ресторан. Другой, Мичманский бульвар находится возле, на горе; с Нахимовского проспекта к нему ведут красивые каменные ворота и широкая лестница; сверху открывается обширный вид; теперь этот бульвар, к сожалению, запущен. На северной стороне оконечности Мичманского бульвара поставлен памятник капитану Казарскому, командиру брига «Меркурий» в войну с турками 1828 года.

Памятник представляет на высоком каменном пьедестале серого цвета темную чугунную трирему, на нем надпись: «Казарскому. Потомству в пример, 1834 года». Геройский подвиг А/И. Казарского заключался в том, что он на 18-пушечном бриге, имея дело с двумя линейными турецкими кораблями (одним в 110, а другим в 74 пушки), сумел отбиться от них и уйти под веслами, хотя турки изрешетили его бриг своими выстрелами, в г. Сизополь (на берегу Бургасского залива) на соединение со стоявшим там нашим флотом.

Наконец, на месте 4-го бастиона разбит третий бульвар — Исторический.

Из загородных прогулок можно указать поездку в «Голландию» (дача Морского ведомства), в Инкерман (обе поездки на лодках), Херсонесский и Георгиевский монастыри и в Балаклаву. Последние четыре поездки будут описаны ниже.

Театр помещается близ Приморского бульвара; летом обыкновенно имеется постоянная труппа и очень часто гастролирующие более или менее известные артисты.

Севастопольский военный музей помещается на Екатерининской улице; в нем собраны образцы оружия, коллекция планов, портретов главных участников защиты Севастополя, рисунки и разные сочинения, относящиеся до Крымской войны.

Купальни. Лучшие купальни находятся на Приморском бульваре; со стороны моря купальня открыта, вода чистая, дно удобное; плата – 10 коп. В те дни, когда играет музыка, за вход на бульвар приходится платить особо (5 коп.). Купальни у Графской пристани (5 коп.) не так хороши: вода менее чиста, благодаря близости пристани. Купальни в Артиллерийской бухте и в конце Южной бухты (железнодорожная купальня) еще грязнее. За Артиллерийской бухтой в так называемой «Хрустальной» бухте превосходное купание, но, к сожалению, не сделано никаких приспособлений для него. Вокзал помещается в конце Южной бухты, на пересыпи; самый вокзал, подъезд к нему и весь рельсовый путь по Южной бухте освещается электричеством.

Подъем в город отлогий и хорошо вымощен.

Почтовая станция и контора дилижансового сообщения с Ялтой помещаются в верхней части города, близ реального училища. В Ялту два раза в сутки, в 7 часов утра и 1 час дня ходят 4-х и 8-местные экипажи; плата 5 и 6 руб. с человека. Приход экипажей в Севастополь согласован с отходом курьерского и почтового поездов.

Город Севастополь построен на горе между Карантинной и Южной бухтами. На восточной стороне Южной бухты находятся Корабельная слободка, доки, магазины и казармы. На северном же берегу Рейда, или Большой бухты находится Слободка, несколько укреплений, казармы и Братское кладбище. Рейд отделяет город от Северной стороны, сообщение с которой производится на лодках.

Южная бухта разделяет город, в свою очередь, на две части: на «городскую», на запад от бухты, и на «корабельную», на восток от нее. Над корабельной стороной возвышается отдельный холм, это знаменитый Малахов курган, игравший такую важную роль при защите Севастополя.

Сообщение между городом и Корабельной производится тоже водой, на лодках, или же в обход, по пересыпи, у вершины Южной бухты.

Гора, на которой расположен город, с восточной стороны весьма круто спускается к Южной бухте, а с западной — менее круто к городскому оврагу, на левой отлогости которого находится Артиллерийская слободка.

Таким образом, бухты разрезывают Севастополь на несколько частей, а самый город раскинулся амфитеатром по горе.

В городе прямых улиц немного. Главные из них: Екатерининская, Нахимовский проспект и Морская. Эти три улицы опоясывают город, образуя круг около трех верст.

Внутри этого круга, на горе, есть также две-три прямых улицы; главная из них, Дворянская, идет от храма, построенного в память адмиралов. Остальные улицы (скорее переулки) узки, идут по косогорам и почти лишены мостовых и тротуаров.

Ходить по Севастополю для его обозрения не везде удобно, но зато подобное расположение города придает ему оригинальный и живописный вид.

Еще пятнадцать лет тому назад Севастополь был грудой развалин, почти не имел торговли и не представлял никаких жизненных удобств. Только с проведением железной дороги город ожил и с поразительной быстротой начал развиваться. В Южной бухте устроился коммерческий порт, вдоль берега — городские и хлебные магазины, возникли торговые конторы.

Народонаселение стало возрастать, увеличились жизненные удобства, что вызвало наплыв приезжих. Возрождение Черноморского флота еще более оживило город. Благодаря мягкости климата и прекрасным купальням Севастополь стал не только портовым и коммерческим городом, но до некоторой степени и курортным пунктом.

Приведем несколько цифр, чтобы показать, как быстро возросло торговое значение Севастополя. В 1876 году по Лозово-Севастопольской железной дороге было привезено 692000 пудов хлебных грузов, десять лет спустя, в 1886 году, привезено — 15440000 пудов, то есть в 22,3 раза больше. В 1886 г. по заграничной торговле привезено товаров на 8 514 588 рублей и вывезено на 10 361 365 рублей. О росте заграничной торговли можно до некоторой степени судить по поступлению таможенных доходов; и здесь мы замечаем поразительный прогресс: в 1876 г. таможенных доходов поступило 70230 кредитных рублей, в 1886 г. — 737316 кредитных рублей, то есть в 10 1/2 раза более, в то время как за тот же период таможенные доходы понизились в Феодосии с 8875 до 1963 рублей, в Керчи — с 32186 до 14102 руб. и Евпатории — с 9871 до 4269 рублей.

Не видевшие Севастополя 5-6 лет почти не узнают его. Там, где еще каких-нибудь 4 года назад лежали лишь груды камней на развалинах Николаевской батареи, в настоящее время красуется Приморский бульвар, летний театр, павильон Яхт-клуба, набережная и лестница к морю; возникла новая красивая улица — Нахимовский проспект, с большими гостиницами, богатыми магазинами и красивыми зданиями. На месте развалин прежних сухих доков появлялись новые сухие Алексеевские доки; на месте развалин у памятника Лазарева, над эллингами, устроены новые казармы Морского ведомства. В прошедшем году возобновлена и церковь Петра и Павла, одно из красивейших зданий города; она сооружена в виде афинского Тезеева храма, в полугоре, над Екатерининской улицей, и ее изящная колоннада видна отовсюду с бухты и рейда.

В настоящее время Севастополь вполне благоустроенный город, в котором (по данным 1887 года) числится 24953 души обоего пола, не считая 10000 войска; имеется 18 учебных заведений, 3 библиотеки, биологическая станция, 2 типографии, газета, Общество врачей, Городское и Морское собрание и т. д. Последнее помещается в собственном прекрасном помещении при начале Нахимовского проспекта и освещается электричеством. Мебель для собрания пожертвована с царской яхты «Ливадия». Кроме того, в городе есть еще Яхт-клуб, Общество любителей рыбной ловли, Общество велосипедистов, Музыкальное драматическое общество и т. д.

Как ни быстро отстраивался Севастополь за последние несколько лет, но все-таки он еще полон развалин, на каждом шагу напоминающих о славной одиннадцатимесячной защите его.

В числе памятников войны следует указать на храм св. Владимира, сооруженный над могилами адмиралов Лазарева, Корнилова, Нахимова и Истомина, на Малахов курган, стратегический пункт Крымской кампании, на Братское кладбище на Северной стороне. На кладбище сооружен храм в форме пирамиды из порфировидного камня, взятого с Кастель-горы близ Алушты. Посреди множества простых «братских» могил на этом кладбище возвышаются и отдельные надгробные памятники над прахом князя М.Д. Горчакова, графа Тотлебена, генерала Хрулева и других участников защиты Севастополя. Все кладбище в настоящее время засажено деревьями, кустарниками и цветами.

Окрестности Севастополя еще более напоминают об ужасах войны, чем самый город, успевший уже оправиться. По каменистому грунту ближайших окрестностей города видны ямы, кучи камней и мусора, это — остатки прежних батарей. Все окрестности Севастополя усеяны могилами. Куда бы вы ни поехали, по направлению ли к Ялте, или к Инкерману, всюду попадаются огороженные места с памятниками или без памятников: все это кладбища, на которых покоятся жертвы жестокой войны.

Севастопольский порт. Паллас говорит, что «английские моряки сравнивают бухту Севастополя только с бухтами Мальты и Магона» (на острове Минорке).

Главная севастопольская бухта, известная под именем Севастопольского рейда, имеет в длину до 7 верст, в ширину у самого входа 400 сажен, а среднюю ширину рейда можно считать вообще около 1 версты; глубина же порта везде велика, как у берегов, так и посредине, и считается от 9 до 11 сажен.

Извилистые берега Рейда, или Большой Севастопольской бухты, образуют несколько меньших бухт, или заливов, превосходно защищенных и вполне безопасных для стоянки судов. Они называются: Карантинная бухта — первая при входе с моря; за ней следует Артиллерийская бухта, служившая прежде портом для приходивших в Севастополь коммерческих судов; далее Южная бухта, — бывший собственно военный порт, она имеет в длину около 3 верст и около 175 сажен ширины, а глубина ее от 35 до 56 футов. Этот превосходный природный порт так хорошо защищен окружающими его возвышенностями от всех ветров, что вода в нем не может волноваться более, чем в каком-нибудь внутреннем пруде, и потому в ней совершенно безопасно может помещаться весь черноморский флот и корабли самых больших рангов могут стоять у самого берега. Как ветвь Южной бухты при входе в нее на юго-восток открывается небольшая Корабельная бухта, окруженная превосходной гранитной набережной, на которой расположены магазины и казармы. В глубине этой бухты устроены новые сухие «Алексеевские» доки.

Затем идет еще Киленбалочная бухта, или Килен-бухта.

Далее на юг, со стороны открытого моря существует еще ряд глубоких, врезавшихся в землю и хорошо защищенных заливов, из которых каждый может служить удобной бухтой для судов, а именно: Стрелецкая, Круглая, Камышовая, Казачья и, наконец, Двойная бухта близ Херсонского мыса, на котором устроен маяк.

По поводу Камышовой и Казачьей бухт следует упомянуть, что сюда перешли после Алминского сражения французы; здесь они высадились, и здесь стоял их флот. Здесь же они устроили и свой, известный во время войны, городок Камьеш, состоявший большей частью из деревянных бараков. Они придали ему вид настоящего французского городка, с магазинами, гостиницами, с cafes chantants, с театром и т. п.

Подобно переименованным нами бухтам на Южном берегу, и северный берег Большой бухты имеет также свои небольшие заливы или бухты, к которым спускаются с суши балки: Северная, Сухая, Куриная, Панайотова, Голландия, Сухарная, Маячная и Графская. У балки Голландия находится казенная дача командира севастопольского порта, которая называется тоже «Голландией».

Вход в Большую бухту обозначен двумя маяками, поставленными близ Инкермана.

В Южной бухте, при входе в Корабельную, на площадке против мыска, на котором стоит памятник Лазареву и казармы, Русское общество пароходства и торговли основало в 1859 г. заведение для поправки и постройки судов. Учреждение это до того разрослось, что к 1883 г. могло уже брать заказы для Морского министерства. До настоящего времени на нем построены броненосцы «Чесма» и «Синоп» и канонерские лодки «Кубанец», «Терец» и «Уралец». В настоящее время при этом заведении имеются три Мортоновых эллинга, из которых один принадлежит правительству, а два других — Русскому обществу пароходства и торговли.

Близ эллингов, в конце Корабельной бухты устроены новые сухие Алексеевские доки на месте прежних доков. Прежние доки были наливные, для чего вода приводилась из Черной речки, от Чоргуна, посредством особого канала длиной в 18 верст. Для того чтобы обойти скалы и перейти теперь овраги, пришлось пробить два туннеля в 800 футов длины и сделать на 38 арках два акведука длиной в 1098 футов. Остатки этих сооружений можно и до сих пор видеть в Ушаковой и Аполлоновой балках и в Инкермане.

Прежние доки обошлись до пяти миллионов рублей и были окончены незадолго до Крымской войны, так что первый корабль был введен в них только в 1853 году.

Неприятельские бомбы пощадили доки; но когда англичане и французы взошли в город, то они взорвали доки до основания, разрушая их постепенно, для чего подведено было в разное время несколько десятков мин.

Вновь устроенные доки иной системы. Они наполняются морской водой, и после ввода корабля вход в доки заграждается особым щитом и при помощи сильных помп вода выкачивается в несколько часов.

Кроме сухих доков в Южной бухте стоят еще плавучие доки системы Кларка, могущие поднимать большие суда. В той же бухте против Grand Hotel строится эллинг для зимовки миноносцев, могущий вместить от 10 до 15 судов.

На Рейде и в Южной бухте всегда стоят несколько военных судов и миноносцев, которые могут быть осматриваемы с разрешения вахтенного офицера. С 1883 года, когда началась постройка судов в Севастополе и Николаеве, Черноморский флот обогатился 3 броненосными кораблями и 7 канонерскими лодками, а именно: броненосными кораблями «Чесма» (1886 г.), «Синоп» (1887) и «Екатерина» (1886), и канонерскими лодками: «Кубанец», «Терец», «Уралец», «Запорожец», «Черноморец», «Донец» и «Капитан Сакен». Последняя еще не спущена.

Броненосцы свыше 10000 тонн вместимостью; длина около 340 футов, ширина 69 футов, глубина под ватерлинией 26 футов. Корпуса построены из русского материала (преимущественно брянских заводов); брони — английские; машины (свыше 10000 сил каждая): одна — из Бельгии (Коккериль), другая — из Англии, третья — русская. Машины канонерок — шведские.

В 1783 г., по присоединении Крыма к России, на берегу Северной бухты, ближе к Инкерману, стояла жалкая татарская деревушка Ахтиар. Указом 10 февраля 1784 г. повелено было на месте этой деревни основать военный порт с адмиралтейством, верфью и крепостью и назвать его классическим именем, на что тогда была мода, Севастополя¹. Тем не менее, вновь основанный город долго еще назывался Ахтиаром не только в народе, но и на русских картах даже 1825 года.

Черноморский флот, а вслед за ним и Севастополь, начали быстро развиваться; уже к концу 1784 года в порте стояло 5 кораблей, 12 фрегатов, 5 шкун и 4 бота, на которых находилось 4080 человек команды, и на содержание флота отпускалось 607 049 рублей. Адмирал Мекензи, первый строитель Севастополя, вскоре умерший, сделал каменную пристань, впоследствии названную Графской². Недалеко от пристани находился дом Мекензи, также из тесаного камня; далее стоял каменный дом капитана Тиздаля.

На берегу Южной бухты находилось Адмиралтейство, в 1787 году обнесенное деревянным забором. Близ Адмиралтейства, по распоряжению Мекензи, была заложена небольшая церковь во имя св. Николая. От пристани за адмиралтейством тянулся деревянный корпус лавок, а против них, по другую сторону улицы, стояли дома некоторых офицеров и поставщиков флота. Против пристани и Адмиралтейства, на площади, находились казармы.

Фрегаты, шкуны и другие суда для зимовки подтягивались к берегу Южной бухты, где стояли сараи, небольшие казармы и караулки. Большие же корабли помещались в нынешней Корабельной бухте, и каждый из них имел свою особую пристань. Так, на плоском мыске Корабельной бухты находилась пристань корабля «Св. Павла», которым командовал Ф.Ф. Ушаков. С тех пор мысок стал называться Павловским, так же была названа и батарея, впоследствии устроенная на этом мыске. В вершине Корабельной бухты была устроена пристань для килевания кораблей.

Новые постройки возводились быстро; камень для них подвозился на судах из развалин древнего Херсонеса, в котором в то время, по словам Палласа, существовала еще большая часть стен, построенных из тесаных камней, городские ворота и значительная часть крепких башен; Паллас говорит, что остатки древнего города пошли на постройку Ахтиара (Севастополя) и что для этого прекрасные квадеры выкапывались даже из фундаментов.

С постройкой Севастополя особенно стали спешить, когда сделалось известно намерение императрицы Екатерины II посетить Крым.

В 1808 г., по ходатайству командира Черноморского флота маркиза де Траверсе, разрешено учредить коммерческий порт в возможной близости от Севастополя. В 1834 г. начальником Черноморского флота был утвержден адмирал М.П. Лазарев, при котором Севастополь окончательно укрепился и украсился; были выстроены батареи Александровская, Константиновская, Михайловская, Павловская, учреждено «Лазаревское» адмиралтейство и начаты доки. На Екатерининской улице возобновлен дворец, отстроена Морская улица, на Театральной площади устроен фонтан и т. д. К началу Крымской войны Севастополь был уже первоклассным портом, прекрасно защищенным с моря, и бойким городом с 45-46 тысячами жителей.

Изложим здесь с возможной краткостью главные моменты достопамятной обороны Севастополя в эпоху Крымской войны.

 

* * *

 

9 сентября 1854 года Севастополь внезапно оказался в крайне опасном положении: войска, заслонявшие город от неприятеля, были разбиты в Алминском сражении и принуждены отступить к Бахчесараю, предоставив Севастополь собственным силам. Город в это время не был укреплен со стороны суши и насчитывал едва 16 тысяч защитников.

Неприятельская 68-тысячная армия свободно могла занять Северную сторону и разгромить оттуда город, морские учреждения и флоты. Ввиду столь опасного положения адмирал Корнилов созвал военный совет и предложил флоту выйти в открытое море, сразиться с неприятелем и, в случае неудачи, взорваться вместе с неприятелем на воздух. Военный совет не согласился с предложением Корнилова, так как исход сражения был слишком очевиден и паровой неприятельский флот не позволил бы нашему парусному флоту взорвать себя на воздух. Взамен этого было решено затопить флот при входе в рейд, а команду употребить на защиту Северной стороны. В ночь с 10 на 11 сентября 2 корабля, 5 фрегатов и 1 корвет, еще недавно громившие турецкий флот под Синопом, были затоплены. На следующий день все войска были выведены на Северную сторону, наскоро укрепленную траншеями и земляными батареями; около 12 часов можно было уже видеть, как неприятельская армия спускалась к Бельбеку и флот, сопровождавший армию, открыл огонь по Константиновской батарее. Казалось, штурм неизбежен, и защитники Севастополя думали только о том, как бы подороже продать свою жизнь. Но неприятель приостановился на Бельбеке, заночевал там, а на следующий день исчез из виду. Только 14 сентября казаки донесли, что неприятель двинулся на восток, перешел Черную речку и занимает южную сторону Херсонесского полуострова; в тот же день стало известно, что неприятель занял Балаклаву и Камышовую бухту.

Теперь такая же опасность грозила Южной стороне города, какой подвергалась раньше Северная. Севастопольцы деятельно принялись окапывать город рядом небольших бастионов и ложементов, чтобы встретить штурмующие неприятельские колонны сильным огнем. Никому и в голову не приходило, чтобы неприятель решился вести постепенную осаду города, так плохо укрепленного с суши.

Работы в Севастополе кипели. День и ночь работало 4-5 тысяч человек, причем в работах участвовали не только войска и вольные рабочие, но даже женщины и дети.

18 числа, к общей радости, возвратилась армия князя Меншикова, а 28 стало несомненно известно, что неприятель поведет постепенную осаду. К этому времени севастопольцы успели возвести от Артиллерийской бухты до Ушаковой балки ряд батарей и бастионов, из которых наиболее важными были 4-й бастион, на месте нынешнего Исторического бульвара, 3-й бастион — на восточной стороне Южной бухты — и Малахов курган — над Корабельной слободкой. Укрепления эти были вооружены большими орудиями, взятыми с флота, а в качестве артиллерийской прислуги при них состояли моряки, из которых были сформированы батальоны.

До 5 октября обе стороны укреплялись, причем французы устроили свои батареи всего в 450 саженях от 4-го и 5-го бастионов. 5 октября неприятель начал первое бомбардирование, имевшую целью сбить нашу артиллерию и затем штурмовать город. В половине седьмого все неприятельские батареи одновременно открыли жестокий огонь по Севастополю. Моряки отвечали также учащенной стрельбой и вскоре вся местность покрылась таким густым дымом, что, стреляя, приходилось целиться только на огонек неприятельских выстрелов. К 11 часам нам удалось взорвать на французских батареях два паровых погреба и затем совершенно разрушить французские укрепления.

К часу пополудни, когда по всей линии заметен был перевес на нашу сторону, 15 неприятельских кораблей подошли на 500 сажен от входа в бухту и начали громить город и укрепления. По расчету графа Тотлебена, в этот день неприятель действовал из 1364 орудий, выпустивших до 59 тысяч снарядов. Такая канонада продолжалась шесть часов, и рев орудий был слышен даже в Симферополе.

В этот день мы одержали верх над неприятелем; французские батареи были подбиты, а флот потерпел сильный урон. Английский корабль «Артенуза» получил 93 пробоины, «Албион» был поврежден до того, что принужден был уйти в Константинополь. Французский корабль «Париж» получил 50 пробоин, на корабле «Наполеон» пробита подводная часть, а на «Шарлемане» оказалась испорченной машина и пробиты все деки.

Успех наш был куплен дорогой ценой: на Малаховом кургане смертельно ранен адмирал Корнилов, 3-й бастион почти совершенно уничтожен и из строя выбыло 1112 защитников Севастополя.

Разумеется, после такого исхода первого бомбардирования неприятель не мог думать о штурме, он был занят починкой осадных работ. Князь Меншиков решился воспользоваться нашим успехом и перейти в наступление. С этой целью 13 октября был составлен особый Чоргунский отряд, напавший на английскую позицию. Наши войска без труда сбили передовые посты, проникли почти до Балаклавы и взяли Кадыкойское укрепление. Захватив 11 неприятельских орудий, русские отступили, разбив при этом английскую кавалерию, пытавшуюся перейти в наступление.

Результат этого сражения был тот, что англичане, так успешно действовавшие против нашего 3-го бастиона, не решились продолжать осадные работы и занялись укреплением лагеря под Балаклавой.

Французы, между тем, повели подступы (траншеями) против 4-го бастиона так успешно, что заложили последнюю траншею (так называемую «третью параллель») в 65-ти саженях от бастиона. С такого близкого расстояния 4-й бастион буквально засыпался снарядами и его земляные валы разбрасывались неприятельскими бомбами. Хотя повреждения в течение ночи исправлялись и потеря в людях немедленно восполнялась, но тем не менее силы защитников видимо слабели, и севастопольцы с тревогой ждали штурма.

Чтобы отвлечь внимание неприятеля от четвертого бастиона, князь Меншиков решился вновь перейти в наступление; произошло знаменитое Инкерманское сражение 24 октября. Несмотря на то что сражение было нами потеряно, благодаря ошибкам частных начальников, этот отчаянный бой произвел сильное впечатление на неприятеля. Одно время было даже решено снять осаду. Хотя мысль эта и была вскоре оставлена, но неприятель отложил штурм 4-го бастиона на неопределенное время и направил все силы на укрепление своих позиций; защитники Севастополя в это время воздвигли ряд траншей и ложементов, имевших целью мешать неприятельским подступам к 4-му бастиону. Благодаря этим укреплениям французы во всю зиму не подвинулись к 4-му бастиону ни на один шаг.

Убедясь в безуспешности надземных работ, французы пытались подорвать 4-й бастион минами, но и тут они были предупреждены обороняющимися, успевшими не только оградить бастион системой контрмин, но даже взорвать неприятеля и овладеть частью его галерей. Видя, что подземные работы французов приостановились, Тотлебен приказал рыть разведочные колодцы. Оказалось, что на глубине 16 футов под скалой залегает слой глины толщиной в 5 футов, за которым идет опять скала. Несомненно было, что если французы поведут свои мины, то только в этом глинистом слое. В этом слое Тотлебен заложил и наши контрмины. К 18 января бастион был окружен нашей подземной галереей, из которой шли по направлению к неприятелю слуховые рукава на расстояние от 10 до 25 сажен. 21 января наши услыхали шорох и даже голоса французских минеров, и на следующий день неприятельские работы были взорваны.

Наши подземные галереи имели более 6-ти верст в длину (3230 сажен) и велись так успешно, что на всех пунктах мы предупреждали французов и 94-мя взрывами уничтожили все их подземные работы.

Видя бесплодность своих работ против 4-го бастиона, союзники на военном совете 20 января решили перенести центр атаки к Малахову кургану. Предполагалось открыть против него осадные работы, ослабить его артиллерию и затем как можно быстрее занять его. Так как Малахов курган господствует над городом, то занятие этого пункта неминуемо повлекло бы за собой падение Севастополя. План этот был разгадан Тотлебеном и при первых же работах союзников мы выдвинули далеко впереди Малахова кургана ряд значительных укреплений. Так, в течение февраля и марта были заложены на правом берегу Килен-бухты Селенгинский и Волынский редуты, а перед Малаховым курганом — Камчатский люнет. Укрепления эти обыкновенно возникали совершенно неожиданно для неприятеля, в течение одной ночи, и первое время французы пытались брать их открытой силой; происходили отчаянные схватки, и неприятель, обыкновенно со страшным уроном, выбивался штыками. При невозможности уничтожить иным путем передовые укрепления французы принуждены были открыть против них правильные осадные работы. Таким образом, план французов был разрушен: прежде чем начать осадные работы против Малахова кургана, они должны были медленно, шаг за шагом, брать ту местность, на которой можно вести осаду против кургана.

Кроме того, осадные работы французов часто замедлялись удачными вылазками. 7 марта на Камчатском люнете ядром оторвало голову еще одному из героев Севастополя — адмиралу Истомину.

Только 28 марта французы настолько подвинули осадные работы, что могли открыть второе бомбардирование, продолжавшееся 10 дней, в течение которых Севастополь громился из 482 орудий и 130 мортир. Защитники города находились в самом критическом положении вследствие недостатка пороха и снарядов; потому французам удалось почти совершенно уничтожить оборону 4-го бастиона. Но даже и после того неприятель не мог овладеть им, так как Тотлебен поспешил выдвинуть ряд контр-апрошей правее бастиона и даже около Карантинной бухты.

Работы эти могли действовать в тыл неприятеля, потому ему приходилось брать их открытой силой и с громадными потерями.

25 мая неприятель открыл третье жестокое бомбардирование, продолжавшееся более 36-ти часов, после чего французы тремя дивизиями набросились на Камчатский люнет. Бой длился до полуночи, и люнет несколько раз переходил из рук в руки и наконец остался за неприятелем, имевшим громадный перевес в силах.

Со взятием Камчатского люнета французы могли наконец к началу июня осуществить план, принятый на военном совете 20 января. Ободренный успехом 26 мая, неприятель надеялся взять нашу позицию штурмом. С этой целью ночью 5 июня было открыто четвертое бомбардирование, а на следующий день, с рассветом, до 34 тысяч французов и англичан бросились со штурмовыми лестницами на Малахов курган, 1-й, 2-й и 3-й бастионы. Штурм был отбит со страшным уроном для неприятеля.

Эта неудача принудила французов еще два месяца вести постепенную атаку. Все это время неприятель не переставал громить Севастополь из своих 168 батарей. Силы защитников слабели с каждым днем, запасы истощались, наиболее энергичные бойцы выбывали из строя; так, 28 июня на Малаховом кургане смертельно ранен пулей в голову адмирал Нахимов; генерал Тотлебен лежал также раненый и не мог более руководить обороной.

Опасаясь, чтобы с открытием нового бомбардирования неприятель не сбил окончательно нашей артиллерии, военный совет 28 июля решил атаковать неприятеля на Федюхиных высотах.

Но атака эта, предпринятая 4 августа, была со страшным для нас уроном отбита и послужила только к возвышению духа союзников, которые на следующий же день начали пятое бомбардирование, которое в несколько дней почти совершенно уничтожило артиллерию Малахова кургана и 2-го бастиона, но союзники продолжали еще три недели громить Севастополь и только 27 августа, после 3-дневного адского огня, решились штурмовать город.

В этот раз они сосредоточили для штурма более 55 тысяч человек и приняли все меры, чтобы штурм был для нас неожиданным, что им и удалось. Наши войска ожидали штурма всю ночь с 26 на 27 августа, так как замечено было скопление войск в неприятельских траншеях, отстоящих всего на несколько десятков сажен от наших укреплений. К утру войска были удалены, чтобы предохранить их от жестокого неприятельского огня; штурма никто не ожидал, как вдруг, во время обеда, французы выскочили из передовых сак, отстоящих всего на 12 сажен от Малахова кургана, и бросились на штурм. Через несколько минут на кургане была целая дивизия Мак-Магона в 6 тысяч человек, а через полчаса весь корпус Боске. Хотя штурм на прочих пунктах был отбит и местами с большим уроном, но потеря Малахова кургана заставила главнокомандующего князя Горчакова очистить Корабельную и Южную стороны.

С 4-х часов пополудни 27 августа и до 9 часов утра следующего дня войска переходили на Северную сторону по мосту, устроенному на плотах через Главный рейд, между Николаевской и Михайловской батареями (470 сажен длины). От свежего ветра волны ходили через мост, обремененный огромной тяжестью, и войскам приходилось идти по колено вводе. С окончанием переправы Павловская батарея взорвана, многие здания в городе зажжены и мост разобран. Неприятель, потерпевший громадные потери во время штурма, а может быть, и боящийся взрывов, не беспокоил наши войска при переправе.

28 августа, на 349-й день после начала осады, неприятель занял наконец Севастополь.

Чтобы дать понятие о том, насколько жестока была эта осада, добавим, что за 11 месяцев было убито, ранено и контужено 102669 русских и 54000 союзников. По расчету графа Тотлебена, неприятель впустил 1356000 артиллерийских снарядов и более 28 1/2 миллионов ружейных пуль, а защитники Севастополя — 1027000 снарядов и до 17 миллионов пуль. Пороху с обеих сторон было сожжено до полумиллиона пудов. Расчет, сделанный для наглядного представления громадного количества снарядов и ружейных патронов, выпущенных с обеих сторон во время осады, показывает, что из артиллерийских снарядов можно было бы сложить пирамиду, имеющую 100 квадратных сажен в основании и 41 сажень в вышину, а из ружейных патронов можно возвести колонну, имеющую 10 кв. аршин в поперечнике и до 51 сажени в высоту.

 

* * *

 

Севастополь пользуется мягким климатом. Средняя годовая температура его +12,2°С (почти 9,8°Р), средняя температура зимы +2,8, весны +10,2, лета +22,1, осени +13,6°С. По средней температуре он почти не отличается от многих пунктов Южного берега и даже к Ялте стоит ближе, чем к Симферополю; но по наименьшей температуре он в обратном отношении к этим городам: в Севастополе бывает -21,1°С (в Симферополе -25,8, в Ялте -12,7°С). Преимущество севастопольского климата перед симферопольским зависит, без сомнения, от умеряющего действия моря, а недостатки перед ялтинским — от доступности северным ветрам вследствие отсутствия гор. По количеству выпадающей влаги (387 миллиметров), Севастополь отстает не только от Южного берега и Симферополя, но даже от Феодосии. Севастополь был бы хорошим климатолечебным пунктом, если б не некоторые вредные детали, которые, однако, устранимы, по крайней мере в значительной степени. Первая деталь — знаменитая севастопольская пыль, не только крайне неприятная, но, по ее известковой природе, вредно действующая на глаза и дыхательные пути, в особенности при катаральном состоянии слизистых оболочек; по замощении главных улиц города пыль уменьшилась, но еще далеко не уничтожилась, так как развалин и мусора все еще много. Вторая деталь — гнездо лихорадок в Инкерманских болотах, при устье Черной речки. Вследствие злокачественных лихорадок Инкерманская долина почти необитаема, а при восточной тяге в воздухе, которая летом весьма обыкновенна, болезнь развивается и в городе. Обработка Инкерманской низменности под какие-либо культуры не только уничтожила бы заразу, но была очень выгодной и в экономическом отношении. Третья деталь — белый цвет зданий, скал и всей окрестной почвы; при отсутствии зелени — окрестности города безлесны — и в соединении с упомянутой выше пылью этот цвет при солнечном освещении почти невыносим и причиняет глазам болезни. Усердное разведение садов и рощ и окраска зданий в менее яркий цвет много способствовали бы улучшению дела.

Почву города и его окрестностей образуют, кроме небольшого количества светло-бурой глины, исключительно белые известняки. Господствует между ними довольно крепкий, с раковинами и пустотами, среднетретичный известняк сарматского яруса, известный также у геологов под именем «мактрового», от преобладающей в нем раковины Mactra podolica. Он образует всю площадь Херсонесского, или Трахейского, полуострова (между Георгиевским монастырем, Херсонесским маяком, Севастополем), широкой полосой переходит на Северную, тянется на северо-восток через Бельбек, Качу, Алму и т. д.

 

¹ ↑ От греческих слов севастос — «величественный, великолепный» и полис — «город», и в память бывшего у древних греков на Черном море города Севастополя (но бывшего не здесь — тогда не были сильны в древней географии и топографии, — а у берегов нынешней Абхазии, возле Сухум-Кале).

² ↑ Говорят, потому, что начальник флота граф Войнович высаживался обыкновенно на ней.

 

 

Источник:

Сосногорова М.А., Караулов Г.Э., Вернер К.А., Головкинский Н.А. Путеводитель по Крыму. — К: Издательский дом «Стилос», 2010. — 416 С.

 

Информация о книге на форуме сайта.