Несколько дней войны

Воспоминания узницы фашистской неволи

Много концентрационных лагерей было в окрестностях Нюрнберга (Германия). Люди разных национальностей из Советского Союза, поляки, итальянцы, французы находились здесь. Все обнесено двумя рядами ограждений из колючей проволоки. Посредине ходит фашист с собакой и автоматом. Он должен заводить «часы» своим ключом на углах бараков каждые 15 минут, как заводной робот.

Побудка в 4 утра по сирене. Отвратительный вой. Строимся по четыре в ряд. Девочки сонные, полицейские выравнивают строй дубинками. Идем на разные работы. Сзади завершает колонну часовой на велосипеде. Я всегда в последнем ряду. Подпихивают, я еще сплю на ходу.

Трудимся с шести утра до 18 часов и опять – колонной в лагерь. Уже темнеет. На отдых идется быстрее, несмотря на усталость. Девочки-певуньи, украинки заводят советскую песню. Если идут рядом колонны русских пленных, они подпевают и перекликаются, ищут своих земляков по местности. Бюргеры думают, наверное, что это – советский десант и захлопывают быстро свои окна.

У ворот лагеря нам выдают заработанный за сутки кусочек хлеба. Он, что ли, из дёртя со свеклой, чтоб не рассыпался. Но съедобный. А кушать всегда хочется. Я кладу кусочек за лифчик. Удача, если с корочкой – дольше держится во рту, когда сосешь этот хлеб. Отламываю по крохотному кусочку.

Барак на 200 человек. Из досок, лошадиные стойла, вверху с узким окошком. Посередке железная печка, трубы тянутся вдоль, низко. Девочки льнут к ним погреться и режут тоненькими кружочками картошку, наклеивают на трубы, съедают – очень вкусно. Угощают меня. Я попала к украинкам. Они меня называют: «Нашэ малэ».

К хлебу нам выдают кружку какой-то темной жидкости с сахарином. Ночами все 200 человек бегают по нужде по одной, в старый бачок, в котором раньше варили баланду.

От усталости засыпаешь быстро и очень рада, если во сне увидишь дом, маму, мирную жизнь. Во сне мне кажется, что идет дождь на втором «этаже» (я сплю на двухъярусном деревянном лежбище внизу). У нас, оказывается, матрацы набиты мелкими стружками, сверху девочка повернулась неудачно и стружки с клопами посыпались на меня. А я во сне думала – дождик …

Однажды ночью была страшная тревога. Очень громко и въедливо в мозги звучала – хотелось влезть в землю, спрятать голову от этого воя. Полицейские спустились в свой бункер вниз. А мы побежали в чем попало, даже босые, в свои щели, которые вырыли раньше сами.

Лагерные деревянные бараки поджигает кто-то, становится светлее для летчиков, чтобы бомбить. Вдруг страшный сильный сверлящий гул в мозги, пригибающий голову. Хочется спрятаться в землю. А земля содрогается, все вокруг горит и рушится.

Мы, рядом спящие подружки, всегда во время бомбежки убегали пережидать ее на камнях в водосточных трубах (в канализации). Иногда не успевали обуться, бежали босые. Вонючая жижа протекала между камнями. Холодно было. Но спаслись. Сюда не попали бомбы. А полиартрит до сих пор достает, уже в старости…

Все горело и трещало. И внезапно наступила тишина. Пробомбили и улетели наши «ястребки». Не было слышно, чтобы были сбиты, значит все улетели целыми. Мы рады. Вылезаем из щелей. Кто-то живой и невредимый, а кто-то страшно стонет, лежит, не может подняться. Бежим, вытаскиваем, перевязываем, чем придется. Хорошо, что в начале войны некоторые из нас, в том числе и я, окончили курсы медсестер. Пригодилось и здесь.

В 4 утра, как всегда, нас построили. Идем на раскопки разрушенных домов в городе. Все кругом еще горит, пахнет отвратительно запахом горелого мяса. Мы по цепочке передаем камни, вытаскиваем мертвых и еще живых немцев. Кто-то в агонии проклинает Гитлера, обращается с мольбой к Богу. К вечеру нас опять строят и ведут под конвоем «домой». В сгоревший лагерь.

Кухня наша сгорела. Баланды не будет. Самосвал привез сырую брюкву и ссыпал во дворе. Маленькая, лет 11-ти девочка побежала, упала на большую брюкву, обхватила ее ручонками. Полицейский ее бьет дубинкой, а она как будто не чувствует ничего, лежит. Он отошел.

Ели сырые овощи – витамины, полезно. А у нас еще одно горе. Леночка (лет 15-ти) во время бомбежки не убежала прятаться, как мы, а побежала к лагерю, где был ее земляк Алеша, который бежал к ней, чтобы найти, укрыть. Но обвалившаяся стена придавила девочку насмерть. Алеша принес ее тело в лагерь к нам. Сидел рядом, как статуя. Не отдавал нам ее, молчал. А ночью сам вырыл за лагерем могилку и захоронил Леночку. Потом мы его больше не видели.

Утром мы доели брюкву. Она напоминала нам, как в детстве дома взрослые квасили капусту, а мы ели кочерыжки…

Пленные из несгоревшего лагеря, что по соседству, передали нам воды, хлеба и что-то еще. Но уже начали чинить заборы, нас строят на работы. Что день нам готовит? И я крикнула: «Пусть сильнее грянет буря!».

Инна БИКЕШКИНА

Фото из Интернета

Газета "Алуштинский вестник", №25 (1460) от 04.07.2019

 

 


Комментарии

Список комментариев пуст


Оставьте свой комментарий

Помочь может каждый

Сделать пожертвование
Расскажите о нас в соц. сетях