Имение «Кастель-Приморский» и его хозяин Александр Голубев

Л.А. Орехова

 

Краеведам и жителям Алушты хорошо знакомо имение профессора Петербургской медико-хирургической академии Александра Ефимовича Голубева (1836-1926), до революции называвшегося «Кастель-Приморский» и расположенного в Профессорском уголке близ города (ныне с. Лазурное). Здание сохранилось, хоть и далеко не в первозданном виде; в нем живет 10 семейств, установлена мемориальная доска; сохранился кусочек сада со старыми деревьями — посадки, сделанные еще хозяином. Жена А.Е. Голубева — Надежда Прокофьевна Суслова-Голубева (1843-1918, в первом замужестве Эрисман) — была первым русским профессором-медиком среди женщин, пионеркой женской эмансипации 1860-х годов. Похоронена на холме неподалеку от имения.

Поселившись в Крыму в конце 1870-х, Голубевы первое время проводили зимы в Петербурге, но впоследствии жили преимущественно в Кастеле, привыкая, по состоянию здоровья, к вынужденной уединенности. Вместе с тем вели активную переписку с друзьями и знакомыми, занимались хозяйством, собственноручно исполняя домашние работы. Александр Ефимович продолжал научные разыскания в области гистологии, Надежда Прокофьевна в своей амбулатории при имении оказывала бесплатную медицинскую помощь окрестным жителям.

Этим известным фактажом пользуются экскурсоводы, вместе с тем сознавая, что подобная, пусть и точная, схема не отражает драматизма судьбы бывшего владельца Кастеля-Приморского. Необходимы исторические и личностные подробности — выверенные, без легендарных наслоений. Необходимы научно-документальные подтверждения уже известного или, напротив, его опровержения. Стремление к точному краеведческому знанию характеризует нынешний уровень крымского краеведения. Не удивительно, что в связи с имением А.Е. Голубева возникает ряд проблем и вопросов, требующих документированного ответа, современного исторического освещения и комментария. Назову важнейшие из них:

1) научные (или документально-публицистические) биографии А.Е. Голубева и Н.П. Сус-ловой-Голубевой;

2) имущественное состояние А.Е. Голубева на момент покупки имения, учитывая высокую стоимость земли на Южнобережье;

3) сроки и обстоятельства покупки земли в Кастеле (Серафимовской дачи), сроки и условия строительства дома;

4) обработка документированных планов дома с перспективой возможной реставрации сохранившегося здания и превращения его в музей;

5) изучение научных и общественно-исторических связей Голубевых, их вклада в развитие отечественной медицины;

6) судьба научного наследия А.Е. Голубева, его рукописей;

7) обстоятельства жизни А.Е. Голубева в период гражданской войны и первой половины 1920-х годов;

8) установление точной даты смерти А.Е. Голубева и места его захоронения;

9) история имения в советское время.

Вид на Профессорский уголок и гору Кастель, которая дала название находящейся здесь даче Голубевых.
Вид на Профессорский уголок и гору Кастель, которая дала название находящейся здесь даче Голубевых.

Сознавая невозможность ответить на все вопросы сразу, остановлюсь лишь на некоторых. При этом буду опираться на материалы личного архива А.Е. Голубева, хранящегося в Государственном архиве автономной республики Крым, используя, в первую очередь, ранее не обнародованные.

Вопросы биографий Н.П. Сусловой-Голубевой и ее первого мужа, швейцарца, профессора-гигиениста Гульдрейха Фридриха Эрисмана (русское имя — Федор Федорович Эрисман), неоднократно поднимались в истории медицины (См.: Пантелеев, 1958; Шилов, Карнаухов, 1928: 397; Каплун, 1936; Розова, 1945: 48-52; Гурвич, 1952: 1135-1136; Гоева, 1960: 64-70; Смирнов, 1962: 54; Андреев, 1963: 64-67; Базанов, 1963: 51-55; Базанов, 1966; Ермаков, Мхитаров, Сточик, 1966: 70-74; Базанов, Андреев, 1968: 73-78; Зикеев, 1968: 147-149 и др.), но, во-первых, фрагментарно, а во-вторых, — без необходимой степени откровенности и, значит, объективности освещения сложных личных взаимоотношений, противоречий исторической эпохи, сказавшихся на их судьбе. Об А.Е. Голубеве информация в истории медицины отличается предельной краткостью и, к тому же, грешит неточностями. Так, В.П. Михайлов в статье «Письма И.М. Сеченова к А.Е. Голубеву», написанной в 1956 г. (Физиологический журнал СССР. – 1956. – № 1. – Т. XLII. – С. 52.), когда еще можно было найти старожилов Кастеля, указывает, что Голубев умер в конце 1926 г., между тем как, по архивным документам, переписка об имуществе умершего профессора начинается 16 февраля. Стало быть, датировать смерть А.Е. Голубева следует концом января – началом февраля 1926 г. В статье утверждается также, что покойный похоронен рядом со своей женой, и этому, видимо, можно доверять, так как в те годы автор мог воспользоваться свидетельствами современников.

Щекотливый вопрос о материальном состоянии Голубева. Один из авторов, например, категорично заявляет, что Н.П. Суслова, разведясь с Эрисманом, вышла замуж «за миллионера Голубева», краеведы же стеснительно умалчивают о том, как смог профессор с окладом в 700 руб. в год купить дорогостоящую землю на южном берегу. Впрочем, есть легендарная версия о каком-то найденном кладе. Архивные документы достаточно проясняют ситуацию. А.Е. Голубев, сын мелкого чиновника, по окончании Казанского университета в 1857 г., служил «вольнопрактикующим» врачом в Сибири на частных золотых приисках. После смерти в 1864 г. сводного брата по матери А.А. Семеняева, золотопромышленника, получил большое наследство и возможность заниматься наукой. 28-летний врач образовывает в Сибири акционерное общество «Голубев и К°», где ему принадлежат 38 паев из 90, а сам отправляется учиться за границу. Именно эти деньги сделали его богатым и независимым, позволили помогать очень многим людям, в том числе И.М. Сеченову. Впоследствии, в 1897 г., Н.П. Суслова-Голубева в письме из Кастеля к другу А.Е. Голубева С.И. Серебренникову напоминала «биографию средств» мужа: «Они не отняты, не украдены, а случайно найдены. Мы относимся к ним с большим уважением и большой благодарностью за свободу Ал. Ефимовича и считаем своим священным долгом не расточать их, чтобы после нашей смерти они могли выручить других, вообще потребиться на полезное» (ГААРК. – Ф. 536. – On. 1. – Ед. хр. 65. – Л. 5 об.)

Надежда Прокофьевна Суслова-Голубева.
Надежда Прокофьевна Суслова-Голубева.

Разумеется, наличие полных документальных биографий А.Е. Голубева и Н.П. Сусловой определило бы оптимальную фактологическую базу, а потому я предприняла попытку научно-публицистического их жизнеописания, пользуясь счастливым обстоятельством: сохранился личный архив хозяина Кастеля. Четыре первые части под общим названием «На Юге, в глуши, на морском берегу...»: Кастель-Приморский» (в названии использована фраза из рукописной автобиографической повести Н.П. Сусловой-Голубевой «Мертвая жизнь, или Мечты и действительность», хранящейся в Крымском архиве) уже обнародованы на ежегодной Крымской краеведческой конференции «Пилигримы Крыма» и опубликованы в сборниках ее материалов («На Юге, в глуши, на морском берегу...»: Кастель-Приморский. Статья 1: Надежда Суслова // Пилигримы Крыма'98: Материалы. — Симферополь, 1998. — С. 118-131; Статья 2: Александр Голубев // Пилигримы Крыма — Осень 98. — Симферополь, 1999. — С. 209-224; Статья 3: Начало 1870-х // Пилигримы Крыма — Осень 99. — Симферополь, 2000. — Т. 1. — С. 180-191; Статья 4: Война // Пилигримы Крыма — Осень 2000. — Симферополь, 2001. — Т. 1. — С. 111-122). Следующие готовятся к публикации. Принцип подачи материала — хронологический, так что биографические факты объективно связываются с общероссийскими историческими событиями, архивные документы получают, по возможности, исторический, историко-литературный, историко-медицинский, краеведческий комментарии.

Поскольку окончание работы над биографией еще в перспективе, остановлюсь подробнее на драматических обстоятельствах последних лет жизни А.Е. Голубева. С 1913 г. он страдал глаукомой, в 1917 г., в 80-летнем возрасте, ослеп. Эта трагедия совместилась с трагедией исторической, а также смертью жены от паралича сердца 7 (20) апреля 1918 г. (ГААРК. — Ф. 536. — Оп. 1. — Ед. хр. 62. — Л. 1). Не буду сейчас цитировать документы об обысках и экспроприации в имении А.Е. Голубева в 1918, а затем 1919-1920-х годах, в период смены властей в Крыму. Эти события происходили во всех частных владениях, а гражданская война стала трагедией для всего народа, причем едва ли не большей, чем для восьмидесятилетнего А.Е. Голубева, лишившегося капиталов, Кастеля, но продолжавшего жить (далеко не в нищете, как видно из документов 1918-1922 гг.) в нескольких комнатах своего имения и заниматься наукой. Характерно, что сам Александр Ефимович не сосредоточивался на материальных утратах: видимо, сказалась «закваска» 1860-х годов, когда сложился его характер1.

О жизни А.Е. Голубева в эти годы гораздо красноречивее говорит черновик его письма М.Н. Коноплеву. Текст машинописный, шрифт крупный.

«Многоуважаемый Михаил Николаевич. Будьте добры, сообщите (лучше всего открыткой, говорят, скорее и вернее доходит), жива ли и благополучна Марья Александровна С<еченова>. Я уже более трех лет не имею никаких сведений. Адрес мой прежний: Алушта, проф. А.Е. Голубеву, и я сейчас пишу в том самом доме, где прожил с женою, Надеждой Прокофьевной, 40 лет. По установлению советской власти <дом>, а также находящиеся в нескольких шагах от него в разные стороны кухня, приемный покой для больных Надежды Прокофьевны, моя лаборатория и разные мелкие постройки остались и посейчас и описывающей комиссией в ее реестры не внесены. Все остальное — отчуждено, описано в реестрах и стало «советским хозяйством». Пользуюсь случаем сообщить несколько сведений о себе, особенно после съезда в Москве [в 1910 г., 8 Съезд русских естествоиспытателей. — Л.О.]. Вернувшись со съезда, я закончил второй отдел специальной части моей работы «Образование яйца у гастротрих и коловраток», и, по плану, надо бы приступить к 3-му и последнему отделу — исследованию яиц разрезами при больших увеличениях. Но болезнь, поразившая мои глаза (глаукома), кончившаяся совершенно и бесповоротно слепотой, навсегда лишила меня возможности работать с микроскопом.

Но прежде, чем дойти до этого, я употребил остатки зрения на то, чтобы ознакомиться с пишущей машинкой, чтобы заменить при работе с нею зрение исключительно осязанием, что мне и удалось в достаточной степени. При необходимом условии пользоваться чужими глазами хотя бы время от времени для исправления неизбежных ошибок пишущего и неисправности машины. В данном случае трудность увеличилась тем, что заболели ноги, что на время острой болезни почти совершенно сделало меня неподвижным. Но работа (конечно, только книжная, литературная) все-таки не прекращалась.

7 апреля (стар. ст.) 1918 скончалась моя жена Надежда Прокофьевна (от невроза аорты), и я остался один в моем доме; в верхнем этаже — помощница в моей работе, в самой кухне — кухарка (Н.В.), взятая еще Надеждой Прокофьевной, оставшаяся теперь, после удаления посторонних, самовластной распорядительницей моего хозяйства и жизни и через три года довела до разрушения. Сменить Н.В. можно было бы только при посторонней помощи, добыть которую мне было невозможно. Освободила меня сама Н.В: заболела, доктор заподозрил заразу и оставил Н.В. в больнице. Оправившись, Н.В. уведомила меня, что она работать не может и чтобы я искал себе другого человека» (ГААРК. — Ф. 536. — Оп. 1. — Ед. хр. 56. — Л. 1-1 об.).

На этом письмо обрывается. Дата — 1918 — написана от руки и, безусловно, значительно позднее. Датировка ошибочна, так как последние письма М.А. Сеченовой к Н.П. Сусловой-Голубевой относятся к 1918 году. А.Е. Голубев пишет, что не имеет от нее известий более трех лет. Таким образом, настоящее его письмо следует датировать 1921 годом.

22 апреля 1919 г. у А.Е. Голубева была реквизирована «для нужд Алуштинского ревкома» пишущая машинка системы «Мерседес», но вскорости возвращена. В архиве сохранилось удостоверение Алуштинского военно-революционного комитета от 1 ноября 1920 г. о том, что «пишущая машинка необходима профессору Голубеву при его научных трудах и, ввиду слепоты Голубева и ценности его работы, никаким реквизициям не подлежит» (ГААРК. — Ф. 536. — Оп. 1. — Ед. хр. 78. — Л. 8; Ф. 536. — Оп. 1. — Ед. хр. 71. — Л. 61). 27 декабря 1922 г. санаторий ЦЕКУБУ («Гаспра») выделил Голубеву, согласно распоряжения ЦЕКУБУ от 25 ноября, начиная с ноября, один академический паек (ГААРК. — Ф. 536. — Оп. 1. — Ед. хр. 71. — Л. 62).

Самое страшное было — одиночество и беспомощность. Можно представить, сколько надежд испытал А.Е. Голубев, получив вдруг 24 сентября 1924 г. письмо из Петербурга от сотрудника музея Академии наук В.В. Редикорцева с предложением систематизировать его работы. «<...> Мне очень хотелось бы помочь Вам, помочь приведением в систему всех Ваших наблюдений, изложением их и вообще подготовкою к печати, ознакомлением с новой литературой, — писал В.В. Редикорцев. — <...> Помимо всего этого, очень хочется повидать Вас, чтобы посмотреть, как Вы теперь живете, и побеседовать с Вами» (ГААРК. — Ф. 536. — Оп. 1. — Ед. хр. 40. — Л. 56-56 об.). В ответ Голубев посылает Редикорцеву телеграмму, очевидно, с просьбой немедленно приехать, а также 50 рублей. Но 14 октября 1924 г. В.В. Редикорцев сообщает, что не может приехать, так как начался учебный сезон, и он связан лекциями за 16 руб. в месяц. Обещал приехать позднее. 11 марта 1925 г. В.В. Редикорцев уведомляет, что собирается приехать в мае... (ГААРК. — Ф. 536. — Оп. 1. — Ед. хр. 40. — Л. 58-59 об.; 62).

А 15 октября 1925 г. Крымнаркомпрос просит Местсовет Алушты «принять зависящие меры к охране личности и имущества престарелого проф. А.Е. Голубева» и тем самым «обеспечить профессору спокойное существование» (ГААРК. — Ф. 536. — Оп. 1. — Ед. хр. 71. — Л. 71-72). И вот последнее, что мы узнаем о жизни А.Е.Голубева.

23 октября 1925 г. Письмо управляющего Госземимуществами Крыма Кирпаля в ЦЕКУБУ и копия — в Наркомпрос РСФСР. «В начале октября с. г. мне по делам службы пришлось посетить национализированное имение проф. Голубева и решить вопрос о порядке использования этого имущества. В одном из двух домов этого имения, в меньшем, проживает и в настоящее время бывший владелец, который, ввиду его преклонного возраста (93 года)2 и заслуг перед наукой, не был окончательно выселен из своего имения наравне с другими помещиками.

Не предполагается и теперь принимать каких-либо репрессивных мер против заслуженного старика-профессора, но я считаю своей обязанностью позаботиться о сохранности государственного имущества и уложить пользование квартирой со стороны проф. Голубева в рамки, сколько-нибудь соответствующие закону. В этих целях я навестил гр. Голубева, чтобы прежде всего выяснить его желания в этом направлении.

Из посещения проф. Голубева я вынес крайне тяжелое впечатление. Совершенно одинокий старик, слепой уже 15 лет, живет без всякого за ним ухода и надзора, если не считать того, что 2 раза в день к нему приносят пищу. Занимает он две комнаты в нижнем этаже двухэтажного дома, причем ни эти комнаты, ни дом в течение 10 лет не получали никакого ремонта. Занимаемые Голубевым комнаты, в особенности одна, завалены книгами и рукописями, покрытыми пылью.

В беседе со мной гр. Голубев сперва совершенно отрицательно отнесся к вопросу о каком-либо попечительстве, но затем согласился на мои доводы и признал, что в его жизни необходимо участие какого-либо близкого ему человека.

Главным мотивом последнего его мнения явилась забота о том, чтобы не пропали его еще неизданные труды (он продолжает еще и теперь работу, печатая на пишущей машинке).

С точки зрения интересов государства вопрос о сохранности построек может быть решен просто: сдать всю усадьбу под дачное пользование, сохранив за проф. Голубевым бесплатно 2-3 комнаты. Но заселение дома, где живет Голубев, людьми, совершенно ему чуждыми, несомненно, нарушило бы его покой и отравило бы ему последние дни. Поэтому более целесообразно явилось бы выделить весь дом, где живет Голубев, из арендного договора и передать этот дом учреждению или лицам, которые своей задачей поставили бы заботу о проф. Голубеве и лишь попутно эксплуатировали бы верхний этаж этого дома для отдыха работников науки и врачей <...>» (ГААРК. — Ф. Р-2756. — Оп. 1. — Ед. хр. 73. — Л. 3).

16 февраля 1926 г. началась переписка меж различными инстанциями об имуществе умершего профессора. Имущество, заключающееся в библиотеке, литературе, рукописях и других культурных ценностях, передано на хранение Наркомпросу и вывезено в Симферополь в пединститут. Другая часть имущества передана по описи на хранение Алуштинскому горсовету (ГААРК. — Ф. Р-663. — Оп. 1. — Ед. хр. 664. — Л. 3). Между тем на пустой даче Голубева начались кражи. Было совершено дознание, виновные найдены (ГААРК. — Ф. Р-663. — Оп. 1. — Ед. хр. 664. — Л. 3). Для покрытия расходов по хранению имущества и охране дачи 26 сентября 1926 г. в 12 час. дня в помещении бывшего склада хлебопродуктов на новой базарной площади Алушты были назначены публичные торги на часть имущества «бывшего профессора Голубева» (ГААРК. — Ф. Р-663. — Оп. 1. — Ед. хр. 664. — Л. 5, 11-12). Дальнейшая судьба имения составляет самостоятельный сюжет, изложение которого потребует отдельной статьи.

 

 

1 А.Е.Голубев и Н.П.Суслова глубоко сочувствовали революционерам-демократам 1860-х, в частности, Н.Г. Чернышевскому.

2 Неточно. А.Е. Голубеву было неполных 90 лет.

 

 

Андреев П.В. Из неопубликованных писем Ф.Ф. Эрисмана к Н.П.Сусловой // Советское здравоохранение. — 1963. — № 4. — С. 64-67.

Базанов В.А. Надежда Суслова — первая русская женщина-врач // Фельдшер и акушерка. — 1963. — № 9. — С. 51-55.

Базанов В.А. Ф.Ф. Эрисман (1842-1915). — JI., 1966.

Базанов В.А., Андреев П.В. Общественная деятельность Н.П.Сусловой // Советское здравоохранение. — 1968. — № 5. — С.73-78;

Гоева O.E. Ф.Ф. Эрисман в Петербурге // Советское здравоохранение. — 1960. — № 2. — С. 64-70.

Гурвич С. Случай из практической деятельности Ф.Ф. Эрисмана // Врачебное дело. — 1952. — № 12. — С. 1135-1136.

Ермаков В.В., Мхитаров О.Г., Сточик А.М. О социально-гигиенической направленности творчества Ф.Ф. Эрисмана // Советское здравоохранение. — 1966. — № 7. — С. 70-74.

Зикеев П.Д. Диплом Н.П.Сусловой // Клиническая медицина. — 1968. — № 11. — С. 147-149.

Каплун СИ. Ф.Ф. Эрисман: Краткий биографический очерк. — М., 1936.

«На Юге, в глуши, на морском берегу...»: Кастель-Приморский. Статья 1. Надежда Суслова // Пилигримы Крыма'98. Материалы. — Симферополь, 1998. — С. 118-131; Статья 2. Александр Голубев // Пилигримы Крыма — Осень 98. — Симферополь, 1999. — С. 209-224; Статья 3. Начало 1870-х // Пилигримы Крыма — Осень 99. — Симферополь, 2000. — Т. 1. — С. 180-191; Статья 4. Война // Пилигримы Крыма — Осень 2000. — Симферополь, 2001. — Т. 1. — С. 111-122.

Пантелеев Л.Ф. Воспоминания. — М., 1958.

Розова К.А. Первая русская женщина-врач / / Фельдшер и акушерка. — 1945. — № 3. — С. 48-52.

Смирнов Г.В. К биографии Ф.Ф. Эрисмана // Советское здравоохранение. — 1962. — № 7. — С. 54.

Шилов А.А., Карнаухов М.Г. Деятели революционного движения в России: Биобиблиографический словарь. — М., 1928. — Т. 1. — Ч. 2. — С. 397.

 

 

Источник:

Алушта и Алуштинский регион с древнейших времен до наших дней. — К.: Стилос, 2002. — 245 с.

 

Информация о книге на форуме сайта.

 

Комментарии

Список комментариев пуст


Оставьте свой комментарий

Помочь может каждый

Сделать пожертвование
Расскажите о нас в соц. сетях